БТР-2022. День 2. Любит, не любит, любит
ПОЛЮБОВНЫЙ ПОЛИЛОГ
«Любит, не любит, любит» по пьесам А. Вампилова, А. Арбузова, М. Рощина, А. Ремеза, Л. Зорина, Л. Петрушевской, Е. Шварца, А. Соколовой, А. Володина.
Мастерская О. Н. Малахова и А. А. Огарева, МГПУ.
Режиссер Олег Малахов
В 2006 году в одном из номеров «Петербургского театрального журнала» критик Вадим Гаевский, отвечая на вопрос об актуальности Володина в современном театре, сказал, что «завтра к драматургии Володина вернутся. А сегодняшний театр ему чужд — прежде всего своим языком, театральным и литературным: там, где играют Сорокина, и не должны играть Володина».
Наступило долгожданное завтра – театры ставят семидесятников (взять, например, мартовскую премьеру «Записок нетрезвого человека» Руслана Кудашова в театре «Мастерская»), рефлексируют о времени (а последние месяцы рифма особо ясна), в почете снова «хорошие» герои и почти исчезнувшая русская интеллигенция…
Олег Малахов со своим актерским курсом поставил сразу несколько советских пьес: «Любовь» Петрушевской, «Таню» Арбузова, «Утиную охоту», «Прошлым летом в Чулимске» и «Старшего сына» Вампилова, «Варшавскую мелодию» Зорина, «Валентина и Валентину» Рощина, «Счастливый конец» и «Местных» Ремеза, «Обыкновенное чудо» Шварца, «Фантазии Фарятьева» Соколовой, в том числе – и володинские «Пять вечеров». Из текстов взяты, в основном, любовные признания, вне контекста звучащие наивно, а порой и иронично. Получилось, если хотите, резюимирование советской любовной драматургии – не рефлексия, а итог (который – в общем для всех пьес пафосе).
Центральный прием спектакля «Любит, не любит, любит» – полифония. Это заложено и в сценографии: пространство разбито на множество мизансцен с помощью расставленных парных стульев, деревянных столов и трюмо семидесятых годов. На сцене перманентно присутствует весь курс – это история не частных лиц, это история про всех и каждого (отсюда частые обращения актеров в зал, взаимодействие со зрителем). Реплики Вампилова отвечают репликам Володина, те спорят с Соколовой и Зориным – кросс-сюжетность советской драматургии.
Фабулы наслаиваются одна на другую, внутри труппы строятся сложные драматические отношения: вот, например, Ксения Мачихина играет арбузовскую Таню, как и положено, с глубокой инфантильностью выпученных губ, и затем весь спектакль ревниво следит за своим партнером Германом – Андреем Лушниковым. Или Полина Калединкина, играющая Зою в «Пяти вечерах», терпеливо ждет чего-то, выслеживая взглядом партнера по сцене.
Тонко решены и отыграны истории влюбленных, когда, например, молодой Зилов (Константин Сакович) с бутылкой вина и молодой женой сидят на небрежно брошенном матрасе в еще счастливой молодости. Актеры являют калейдоскоп советских амплуа: но не психологически тонкие образы, а широкие характерные мазки – они играют в свое представление о советской драматургии. Присущая влюбленным болезненная эксцентрика, динамика образов, непрекращающиеся метания по сцене, кажется, доведены до гротеска.
Реплики «Я сейчас вас поцелую» множатся на «Могу ли я вас поцеловать?», давая в результате экспрессивные натуралистичные поцелуи – физиологическая сторона любви для театра и жизни общая. Условность и реалистичность вступают в диалог: ну, скажем, дуэт Екатерины Петуховой и Кирилла Селиверстова (прекрасные характерные актеры) в «Любви» – оба истерически интонируют, соревнуясь в гротесковости образов, одна в нелепом свадебном платье, другой с потертым чемоданчиком.
Алогична, однако, последняя сцена – «Местные» Ремеза. Происходит слом закономерности и размеренности мирка семидесятников. Теперь – суровые девяностые, еще большая экспрессия, холодные тона, шум грозы (все, впрочем, как на самом деле), а главное – отмена любви.
Режиссером найдена одна тональность для всех пьес – это окуджавский минор (совершенно закономерно решены переходы – песнями Окуджавы). Все пьесы переданы в одной эстетической плоскости: теплый свет, гитарные мелодии, постоянный смех, случайные междометия… Центральная визуальная метафора – дисковой телефон, отсылающий к коммуникации.
Любовь как способ взаимодействия с миром – единственно верный.
Любовь как способ взаимодействия современности с советской драматургией – единственно возможный.
Алиса ФЕЛЬДБЛЮМ,
РГИСИ