БТР-2022. День 5. Толстая тетрадь

Бесконечное многоточие…

Российский институт театрального искусства – ГИТИС, г. Москва

Агота Кристоф «Толстая тетрадь»

Художественный руководитель курса – Олег Кудряшов

Режиссер – Татьяна Тарасова

– Значит, вы знаете Десять заповедей. Чтите ли вы их?

– Нет, сударь, мы их не чтим. Никто их не чтит.

Написано: «Не убий», а все убивают. 

Одна точка. Две точки.. три, четыре, пять… Многоточие – это когда прерванность, незаконченность, пропуск в повестовании. Когда что-то остается за скобками, и чаще всего, это что-то и есть самое важное.

Одна точка. Две точки.. три, четыре, пять… сливаясь, они образуют бесконечную черноту, поглощающую, сметающую под собой всё.

Одна точка – это просто знак препинания, знаменующий конец. Что-то стало ясно – была поставлена точка.

Сливаясь, много точек образуют черноту. Чернота эта создает дыру. Дыру в сердце… Темное пространство камерной сцены театра становится бесконечной чернотой, не имеющей конца. Чернота, в которой обитают зловещие тени времени.

Роман Аготы Кристоф был написан уже после падения Берлинской стены, и его трагическое мироощущение неустанно вторит, что железобетонная стена «непрощения» остается в сердцах людей. Проза, от которой тошнит и хочется закрыть глаза. Больно взрослеть, больно жить. А, по сути, – это обычная проза жизни, заставляющая вздрагивать от отвращения.

«Они – дети войны и расчеловеченного мира – учатся выживать «по законам военного времени» и по тем же законам планомерно совершают одно главное убийство – убийство человеческого в себе».

Жизнь по законам военного времени во всех её красках, точнее, их отсутствии. Есть только монохром и алый. Алая кровь, алые губы юной девушки, алые цветочки на её белом легком платье. Сценография скупа: облезлый стол, который становится всем: кроватью родителей, чердаком, укрытием, забором, на котором появляются первые капли крови от рук братьев. Всё началось с мухи и получило самое красочное продолжение, когда хладнокровно было принято решение пустить через границу родного отца в роли «пушечного мяса», чтобы освободить путь через колючую проволоку.

По авансцене герои то ли дело возят тележку. Она становится детской коляской, засыпанной через край землей. Оттуда отчаявшийся и раздавленный пленом отец выкапывает кости покойной жены…

Многоточие ставится, чтобы выдержать паузу для размышлений. Война делает невинного человека либо мёртвым изнутри, либо полнейшим мерзавцем, у которого нет никакой ценности выше себя.

Перед нами пересказ событий второй мировой войны в рамках отдельной страны. Есть люди, которые пытаются продолжать мирно существовать, когда это становится невозможным, есть два парня, которые растут у бабки по прозвищу «ведьма» в деревне, оставленные родителями, и в этом обществе превращаются в военные машины высшего эгоизма, работающие на топливе ненависти ко всем людям.

Братья записывают свои действия в толстую, окровавленную тетрадь, которая всегда при них. Страницы бреда: сон, явь, ложь, правда. Равнодушие к насилию и смерти, и ведь не война тому виной, а уклад жизни, которой ещё не коснулись напрямую боевые действия, какой-то сбой в психологической составляющей и непонятно, кого в этом винить. Единственным способом справиться с абсурдом и бесчеловечностью взрослого мира близнецы считают выработку в себе абсолютного бесчувствия и беспощадности, постигая их с помощью упражнений.

Множество диалогов, полифония голосов и бездна криков. По стене бегают анимационные тараканы, появляются скелеты рыб и человек с оторванной головой. Каждая сцена сопровождается графическим слайдом. Усатый жук издаёт невыносимый слуху цокот.

Повествование выливается в музыке и пластическом танце, заставляя напрягать тело на клеточном уровне, транслируя тем самым физиологичность романа.

Война вытесняет из мальчиков последние признаки человечности. Глаза запуганных овечек, которых привезли из голодного города в деревню, наливаются кровью и злобой к концу. Они уверенно врут на допросе, изрекая тщательно спланированную ложь, выдавая её за чистейшую и невинную правду. И это очень страшно. Страшна не смерть, а ощущение её приближения. Ожидаешь смерти вместе с сапожником, который знает, что за ним придут. Ещё страшнее медленное умирание изнутри.

Мы отчаянно нуждаемся в любви, сострадании. Близнецы стараются не говорить о чувствах. Вместо этого они повествуют о своих поступках и поступках окружающих. Но, как было сказано одним из них, ласку выкинуть невозможно. Любовь и ласку выкинуть невозможно… Мир, где нет любви, не может называться миром.

Елена МЕДВЕДЕВА,

ГИТИС