БТР-2024. День 3. Мольер

Нижегородское театральное училище имени Е.А. Евстигнеева

М. Булгаков. «Мольер»

Мастер курса – заслуженный артист РФ Александр Мюрисеп

Режиссер Леонид Чигин

Господин де Мольер и товарищ Булгаков

«Творения здравомыслящих затмятся творениями неистовых»

Платон

        Смелый выбор сделали педагоги и студенты НТУ им. Е. Евстигнеева в поиске произведения для постановки дипломного спектакля — «Кабала Святош» М.А. Булгакова. Автобиографичная пьеса, написанная в 1929 году, поднимает множество тем, завуалированных автором в виде сложно построенного сюжета, многочисленных метафор, острых шуток. Центральной темой, безусловно, является судьба писателя в условиях бездушной тирании. Именно эта тема будет звучать на протяжении всего спектакля.

        «Товарищ Булгаков! Товарищ Булгаков! Товарищ Булгаков, Вы шляпу забыли!» — окликают Михаила Афанасьевича, проходящего по зрительному залу. А через мгновение, влекомый тарабанящим шумом, доносящимся из-за опущенного занавеса, актер устремляется туда, на сцену. Занавес поднимается, и зритель видит, что это актеры театра «Пале-Рояль» в масках и цветастых костюмах, наполовину из мольеровских времен, наполовину из современности, готовят свои веселые роли.

        Действие открывает фарс. А вскоре зритель снова видит знакомое лицо. Это тот же самый актер, который несколько минут назад предстал в пальто и шляпе Булгакова. Он уже играет Мольера, в образе которого автор пьесы отразил себя. Его обаяние будет удерживать внимание зала до самого конца спектакля.

        За образом Людовика XIV скрывается не менее значимая фигура ХХ столетия — Иосиф Виссарионович Сталин. В белой рубашке и черных штанах, актер с удивительной легкостью порхает по сцене, как настоящий аристократ. Но стоит только ему повернуться спиной и начать объяснять, что, «разговаривая с королем Франции, нельзя использовать слово “требует”», в его голосе начинают слышаться металлические нотки, а в персонаже проглядываться образ «вождя всех времен и народов».

        Многие сцены наполнены двойным смыслом. Соблазнение маркизом д’Орсиньи («Одноглазый, помолись»), принадлежащим к Компании Черных мушкетеров, Арманды Бежар, которое усиленно пытается прервать Бутон, походит на выведывание информации энкавэдешником, которому старательно пытается помешать верный и преданный соратник писателя: «Началось. О, мой легкомысленный мэтр».

        Ужин Мольера с Людовиком XIV, где писателя усаживают на табуретку, стоящую посередине сцены и выхватываемую сверху светом софита, больше напоминает допрос, нежели светскую беседу двух «Светил Франции».

        Во втором акте к костюму Людовика Великого добавляется песочного цвета полупальто, напоминающее френч Сталина. Он выносит вердикт, который будет исполнен в четвертом действии.

        Лишившись покровительства Короля, мэтр, которому угрозами «связывают руки», становится уязвим, и в разговоре с Бутоном произносит одну из самых пронзительных мыслей пьесы: «…Всю жизнь я ему лизал шпоры и думал только одно: не раздави. И вот все-таки — раздавил! Тиран! … За что? … Ваше величество, где же вы найдете такого другого блюдолиза, как Мольер? Но ведь из-за чего, Бутон? Из-за “Тартюфа”. Из-за этого унижался. Думал найти союзника. Нашел! Не унижайся, Бутон! Ненавижу бессудную тиранию! … Что еще я должен сделать, чтобы доказать, что я червь? Но, ваше величество, я писатель, я мыслю, знаете ли, и протестую... она не дочь моя».

        Режиссер Леонид Чигин так говорит о созданном спектакле: «Это история о сохранении живой души. Судьба — не фунт изюма, за один присест не съешь — только жертвенность и чувства верности своему предназначению возвращают голос и имя тому, кто потерял его в суете повседневной надобности…».

        «Творения здравомыслящих затмятся творениями неистовых», при этом — «Рукописи не горят». Или, может быть, иногда от перемены мест слагаемых сумма все же меняется?

Виктория Князева

ЯГТИ им. Фирса Шишигина