БТР-2018. День 7. Гроза
Вячеслав Лётин
НА РАЙОНЕ СЕГОДНЯ ГРОЗА…
В спектакле мастерской Алексея Крикливого Новосибирского государственного театрального института нет широких волжских панорам. Сама Волга присутствует только, как звук плещущейся у берега реки и место за кулисами гибели главной героини в финале. Но память о ней оставшаяся в тексте произносимых персонажами слов, заставляет их смотреть вдаль, в темноту зрительного зала и думать о красоте окружающего мира. И таких «мечтателей» двое: Кулигин – «механик самоучка» и Катерина, жена молодого купца Тихона Кабанова.
Для их собеседников, живущих исключительно в реальном мире, а это практически все остальные действующие лица, этой «воображаемой» красоты не существует. Их мир темное царство и в прямом, и переносном смыслах. Волжский город Калинов в этом спектакле волжским можно назвать, как мы понимаем, весьма условно. Скорее это территория районного центра или окраинного района большого города темное, тесное, агрессивное и невежественное пространство. Калиновцы все в черных, вневременных одеяниях, сочетающих европейские и азиатские черты. Верхняя долгополая одежда напоминает халаты, спортивные штаны под юбками женщин – шальвары…
И только нелепый «ботаник» Кулигин (Иван Зрячев) в красной курточке, приезжий Борис (Евгений Сыркин) в розовой рубахе выделяются здесь инородными цветовыми пятнами. Позже обнаженный торс Тихона в исповедальной сцене финальной части и голые ноги пьяного Дикого в закатных до колен брюках, пришедшего «поговорить» к старшей Кабановой, так же разобьют этот монотон светлыми «человеческими» тонами. Но цветовые акценты, с которыми связана метафора жизни и желания любви, вспыхивают и в женских персонажах: цветной платок на голове Катерины, белый шарфик Варвары, алая помада на губах Марфы Игнатьевны перед «разговором» с Диким. Но эти вспышки оказываются непродолжительными. Они гаснут – стираются, выцветают, «переодеваются». Так «серость» городского, застегнутого на все пуговицы модного костюма – в клетку! – поглощает Бориса, а темнота речной пучины – Катерину.
Жить в таком Калинове можно лишь тщательно скрывая свои чувства. А если и проявлять эмоции, то устрашающе, как это делает азиат Дикой или провокативно, как - манипуляторша Кабанова-мать.
Гением места этого Калинова, населенного ханжами, лицемерами и гопниками в спектакле НГТИ предстает странница Феклуша – горбунья-притворщица.
Актриса Анастасия Косенко наделяет свою героиню богатым ассортиментом ласково-зловещих интонаций и цепким взглядом. Худая, согнутая и в очках она напоминает змею, гипнотизирующую ради «сладкого кушанья» этот темный районный городок. И после рассказов Феклуши о людях с песьими головами и неправедных султанах турецко-персидских Махмудах понимаешь откуда взялась в сознании калинчан падающая с неба Литва и страх перед электричеством.
Столпы местного невежества Дикой и Кабаниха интерпретируются здесь в логике фрейдизма. Дикой – иллюстрация к концепции комплекса неполноценности, Кабаниха – к эдипову комплексу.
Дикой в исполнении Сомона Алиева имеет среднеазиатскую наружность, характерный акцент и низкий рост. Его инаковость еще более оттеняется на фоне высокорослой калиновской молодежи. Но деньги дают ему власть над судьбами людей, делают его хозяином положения. Именно поэтому он так жаден. Ведь отдать деньги – лишиться власти, перестать быть главным. Вот только счастья это герою Сомона Алиева это не приносит. И только охмелев он становится самим собой жалким и капризным подростком, выпрашивающим ласку у строгой и чувственной «мамочки»-Кабанихи с алыми губами.
Сама Кабаниха в исполнении Ксении Войтенко высокая, стройная, умная и властная блондинка. Внутренний конфликт между страхом общественного мнения и любовью к сыну актрисой едва намечен. В её приоритетах - материнская любовь: слепая и беспощадная.
Она из сцены в сцену символически кастрирует своего сыночка Тихона (Сергей Филипченко). В ход идет все оскорбления и демонстрация сердечного приступа, строгость и нежность. А когда это не срабатывает, то и физическая сила. И только в финале она выпускает из своих рук этого взрослого мальчика с изуродованной психикой. В сыне Кабанихи проснулся Кабан. Озверев от душевной боли, он берет в руки камень и… прогоняет мать со сцены. «Святые» чувства Марфы Игнатьевны попраны: взгляд тускнеет, руки судорожно прижимают к телу пустоту. Её кошмар лишиться сына сбылся. Кабаниха убита горем. Катерина победила!
Но воевала ли с ней невестка? Всю нелепость вопроса понимаешь, когда видишь эту Катерину. Маленькая, плотная и неугомонная фантазерка. Это не томная инженю и не романтическая неврастеничка. Катерина, сыгранная Анной Замараевой, – подросток-максималист. Выросшая в любви в отчем доме, здесь без любви она задыхается. Предмет раздражения для свекрови и обуза для Тихона она постоянно «виснет на шее». Так героиня Анны Замараевой ищет защиты у мужа, любовника и подруги Варвары. По-детски импульсивно и наивно она обнимает тех, кто, как её кажется, тоже любит её и… обманывается. И рано или поздно отталкивают её грубо и резко, словно обрывая всякую связь, отказываясь брать за неё ответственность.
Сказочный мир героини на глазах зрителя стремительно сужается. В «выходном» монологе, том самом классическом «От чего люди не летают…», Катерина Анны Замораевой сначала бегает по сцене, сидит на скамейке и болтает ногами, экзальтированно обнимает Варю… Это эскапада действий и интонаций: от восхищения волжским пленэром до грусти по отчему дому. Она и заразительна и пугающа непредсказуемостью эмоционального отклика. А вот в финале героиня, обессиленная и обезлюбленная, способна только сидеть под абсурдными в грозу гигантскими солнечными часами, сколоченными Кулигиным из досок. Её мир локализуется до процветшей могилки с мягкой травкой. Ей хочется уже не любви, а тишины и покоя. И в финальном монологе Катерина Анны Замораевой перестает быть забавной. Героиня взрослеет. Героиня гибнет. Жизнь без любви и вне любви для неё невозможна, а боль от предательств любимых (родителей, мужа, возлюбленного) невыносима.
И Калинов окончательно погружается в «районную» тьму, вырваться из которой на волю удается только романтическому гопнику Кудряшу (Михаил Меньших) и умной стерве Варваре (Элина Зяблова). Но этот «оптимистический» акцент не находит развития и гаснет во мраке Калиновской реальности. Гроза не приносит этому месту очищения. Она только делает его более грязным. Безнадежно грязным.
А вот атмосфера страха и трепета перед ней создается ансамблем исполнителей, осмысленно видящих, слышащих и осязающих друг друга на сценической площадке. Парадоксом этого актерского ансамбля является его способность сыграть абсолютно разобщенный социум, в котором каждый думает лишь о собственном благополучии. Молодые голоса звучат со сцены чисто. Их интонации может быть не вполне богаты нюансами, а переходы от одного состояния к другому резковаты. Но это дело потенциала и опыта артистов, что, соответственно, есть и будет.
Но именно это – сценическая речь – не дает этому «районному» варианту «Грозы» опошлится.
Именно это превращает «кусок жизни грубой и грязной» в искусство.
И именно это делает пьесу А.Н. Остроского «Гроза» и актуальной, и …вечной.