БТР-2018. День 5. Одноклассники
«ОДНОКЛАССНИКИ»
Воронежский государственный институт искусств
«Одноклассники»
Режиссер и руководитель курса Михаил Бычков
Смотри, в каком оригинальном мире мы живём: как мало сыщется в Европе людей, которые бы не убили человека! И как мало людей, которых другие люди не жаждут убить! А мы-то мечтаем о мире, где есть любовь другого человека, где можно уединиться от людей и отдохнуть от инстинктов. Таков, видимо, закон любви и молодости.
Тадеуш Боровский. «У нас в Аушвице».
Настоящая история в лицах. Холодный литературный памятник жертвам античеловеческих страданий. Пьеса, написанная сухим, ритмичным языком про страшные, свербящие, как старая загноившаяся рана, события. «Наш класс» или «Одноклассники. История в 14 уроках» Тадеуша Слободзянека – предательское откровение для всей Польши. Постановка Михаила Бычкова «Одноклассники» с четвертым курсом актерского факультета Воронежского Института Искусств – непосильная задача для студентов: пережить и осмыслить боль народа, которую даже не все его прямые потомки имеют храбрость принять.
Отправной точкой действия «Нашего класса» послужило массовое убийство евреев, произошедшее в 1941 г. в Едвабне (Белостоцкая область, примерно 150 км от Варшавы) и известное как «Погром в Едвабне». В 1962 году на месте трагедии был возведен монумент, который гласил, что в годы войны немецкие оккупанты зверски убили 1600 евреев Едвабне. Теперь этот памятник снесли. Оказалось, что немцы были тут ни при чем. Евреев заживо сожгли их польские соседи: «Два бандита, Вацек Боровский и его брат Метэк, шли от одного еврейского дома к другому, пока остальные бандиты играли на аккордеоне и флейте, чтобы заглушить крики еврейских женщин и детей… Якуба Каца они забросали насмерть кирпичами, Кравецкого они пырнули ножом, а затем выкололи ему глаза и отрезали язык. Он ужасно страдал на протяжении 12 часов, пока не испустил дух. В тот же день я видел жуткую сцену. Чая Кубжаньская, двадцати восьми лет, и Бася Бинштейн, двадцати шести лет, обе с новорожденными детьми на руках, когда увидели, что происходит, побежали к пруду, чтобы утопиться вместе с детьми и не попасть в руки бандитов. Они опустили своих детей в воду и утопили их своими руками. Затем Бася Бинштейн прыгнула и сразу пошла ко дну, а Чая Кубжаньская мучилась часа два, а бандиты наслаждались зрелищем» (воспоминание свидетеля трагедии Шмуэля Васерштейна на судебном процессе в Бялостоке в 1946 году).
В пьесе рассказывается о судьбах учеников одного из классов общеобразовательной школы, поляках и евреях из того самого обезумевшего городка на востоке Польши. Автор прослеживает их биографии, начиная с 20-х гг. прошлого столетия вплоть до современности. Герои вместе учатся, влюбляются, сопереживают и взрослеют, чтобы во время войны стать друг для друга жертвами и палачами. «Мы не можем как нация признавать только то, что это нам причиняли страдания. Я хотел поделиться историей о том, как мы сами можем заставлять других страдать» (Слободзянек). Текст пьесы – словесный пинг-понг из небольших, перетекающих в обрывочное общение монологов десяти персонажей, у которых есть реальный прототипы. В своем спектакле Михаил Бычков очень явно уловил эту «чеканку» слов, ведь смысл их настолько ужасен, что сознание просто отказывается придавать им какую-либо эмоциональную окраску. Актеры, одетые как на похоронах, со стеклянными глазами ровным голосом говорят о насилии, гибели родных и собственной смерти. Как ни в чем не бывало, умершие герои присоединяются к живым, сидят с ними за одним столом, теряются в общих мизансценах, размывая границы между земным миром и загробным. Но все же, они «одноклассники», школьники. Поют песни, превращая сцену театра им. Волкова в кабаре; танцуют, ходят в кино. Пишут любовные послания, мечтают, стремятся последовать по стопам родителей или ищут собственный путь. Остро реагируют на смену политического строя, бунтуют, как любые подростки. И они – это единое целое, хором отвечающее на всех уроках.
Сначала уезжает Абрам. Его отправляют учиться в Америку. Но он будет писать друзьям письма; писать их до самой смерти, всегда начиная со слов: «Дорогие девочки и мальчики! Уважаемые одноклассники!..». Он обзаведется большой, любящей семьей: женой Деборой, детьми, внуками и правнуками. И в каждом имени его потомков будет жить бессмертная память о той, другой семье Абрама, которая с «веселой гармошкой» провожала его за океан.
Потом в город пришли «красные», все переменилось. Жизнь их превратилась в бесконечную игру в прятки со смертью, где насилие порождает насилие, а стадное чувство поглощает любовь. Пространство сцены напоминает типичный советский Дом Культуры, с висящим портретом того или иного Вождя на стене. Музыкальные инструменты в глубине, жесткие стулья, скрипящий пол. Спектакль словно вбирает в себя ключевые события любого выпускного вечера, который вполне мог бы проходить в подобном ДК: есть эпизоды с переодеванием, «показательными выступлениями», торжественным ужином, медленными танцами, сексом, пьяными драками, спонтанной свадьбой, и, в конце концов, «встречей выпускников» много лет спустя. Только их выпускной никогда не закончится. Он превратиться в бесконечный круговорот липкого страха и незримого рока. Убийцы будут прощены своими же убитыми – они ведь друг другу «одноклассники, а это почти как родственники». Только у самих себя вымолить прощения они так и не смогут. Расплата, как и чувство вины придет к каждому по-разному, но приедет неизбежно, как и одинокая, холодная смерть.
Польская драматургия – сверхсовременный, свободный и ни с чем не сравнимый материал. За свою прогрессивность, как мне кажется, она требует либо быть очень тонко понятой, либо приобрести безапелляционно обоснованную интерпретацию. В ином случае, ее постановка на русской сцене будет бессмысленна. К примеру, на мой взгляд, ни театр «Школа Драматического Искусства» с постановкой Елены Невеженой «Мамуля» (С. Виткевич), ни «Современник» со спектаклем «Дама» по пьесе Т. Ружевича не смогли в должной мере выполнить эти условия. Пробовать поставить пьесу польского драматурга со студентами, пусть и выпускного курса – дерзко, но оправданно ли? Актеры очень органично воплотили героев драмы. Такие же молодые, повзрослевшие на глазах друг у друга: они действительно были внешним олицетворением своих персонажей. Но в «Одноклассниках» слишком много излишней режиссуры, с которой студенты просто не справлялись. Складывалось ощущение, что переизбыток простроенных сцен путает, сбивает их, не давая проникнуть в текст. Хотя надо отметить: моментами, мизансцены были настолько метафоричны, что ужас происходящего ясно читался исключительно сквозь них. Заполнив всю сцену, 10 актеров сидели на стульях с жутковатыми, натянутыми улыбками, и, раскачиваясь из стороны в сторону, без надрыва, спокойно проговаривали все, через что каждый из них прошел на тот момент. Тогда они были в «кукольном», искусственном образе, от безумия которого холодок пробегал по спине. Или сидя за одним длинным столом, одноклассники: и мертвые, и живые ели, пили и обсуждали детали происходящего в эту минуту массового сожжения, словно закусывают они плотью друг друга, а запивают их же кровью.
Видимо, контекст этой пьесы ведет к безучастности актера, к его максимальной «холодности» и отстраненности. К минималистичным, упрощенным мизансценам и стабильной сценографии. Спектакль «Одноклассники» в этом случае – уверенная попытка, студенческая «постановка на вырост». Он определенно выделяется из фестивальной программы «БТР» необычным подходом к созданию дипломной работы. Его сложно с чем-то сравнивать, просто потому что за такой материал не каждый рискнет взяться. «Одноклассники» – своеобразная «амбразура» для студентов Михаила Бычкова, на которую они с достоинством взобрались.
В тексте бала использована информация из:
- предисловие Виктории Мочаловой к драме Тадеуша Слободзянека
- интернет ресурса https://evreimir.com