25 сентября 2022
Война как психосоматика
Полторы тыщи страниц в четырех томах романа Толстого "Война и мир" вахтанговцы уместили в 4 часа 45 минут из трех частей с двумя антрактами. Адаптацию текста Толстого для Вахтанговского театра сделала Мария Петерс.
Практически все батальные (и околобатальные) сцены из спектакля исчезли - кроме одной… О ней скажу чуть позже.
Только четыре персонажа носят военные мундиры: молодой князь Борис Друбецкой (актер Николай Романовский) и молодой граф Николай Ростов (актер Юрий Цокуров) выглядят в них по-детски, молодой князь Анатоль Курагин (актер Владимир Логвинов) смотрится в нем нелепо (особенно когда лепит на плечо оторванный старым князем Болконским эполет), молодой князь Андрей Болконский (заслуженный артист России Виктор Добронравов) умирает в военном мундире со знаками отличия.
Да, ВОЙНУ в вахтанговском спектакле не показывают, но о ней говорят и ее… переживают. Эти переживания созвучны современности Толстого и сейчас.
Внимание! Каждый персонаж ведет свою войну…
Война получает в спектакле экзистенциальный статус, она оказывается исконно присущей человеку и его обществу.
Война проявляется в психосоматике персонажей: чем больше «конвульсий», тем сильнее внутриличностная борьба.
Самая высокая степень конвульсивности у графа Пьера Безухова (актер Павел Попов), поначалу это даже смотрится как нервная болезнь (или салонная, даже декадентская, манерность), но в финале именно Пьер - «выздоровевший» - дает отповедь войне: «Война подчиняется законам человеческим». Он победил - в своей войне.
Глубину психологического напряжения точно описал еще один князь - Николай Болконский (народный артист России Евгений Князев): «Больно телу, а духу еще тяжелее».
А его сын - князь Андрей - раскрыл цинизм войны: «Напугать раньше, чем напугаться».
Война в новой постановке вахтанговцев - это когда «душа болит» (слова того же старого князя Болконского).
Кульминация этой идеи - сцена в третьей части, когда на сцене ОДИН солдат сражается… со своей тенью, один на один. Долго сражается. Исступленно. И выживает... Художник по свету Александр Матвеев искусно превратил тень актера - во вражеский легион... «Их тьма и тьма…»
Мы все солдаты в этой войне, все и всегда…
Один на один с публикой выходят народные артистки России Людмила Максакова (Марья Игнатьевна Перонская) и Ольга Тумайкина (Марья Дмитриевна Ахросимова) - и побеждают (сцену), и убеждают, и восхищают (публику). Их жизнеутверждающая энергия словно воспоминание о былой... человеческой цельности. (Ах, как это важно - хотя бы помнить! Ах, как громогласно их сценическое «одиночество»!)
География и хронология войны в спектакле - от Древнего Египта до современности…
Древнеегипетские аллюзии чувствуются в оформлении сцены: ТОЛЬКО стена, зато какая - и египетские храмы напоминает, и за великосветский салон сойдет (сценография Адомаса Яцовскиса). Эта стена может резать сцену по диагонали, прижимать персонажей к авансцене или открывать бездонность сцены, отодвигаясь к ее задней стене.
Пространство БОЛИ от поражения в войне безмерно. Оно может «накрыть» всю сцену: именно столько боли в князе Андрее, когда он «отпускает» Наташу Ростову и отдает Пьеру ее письма.
А может сузиться до позы или жеста человека: от боли «сгибается» старый князь Николая Андреевича Болконского в финальных сценах, от боли "подергивает" Пьера Безухова, от боли «пританцовывет» старый граф Илья Андреевич Ростов (народный артист России Сергей Маковецкий), от боли «штормит» и «кружит» Наташу Ростову (актриса Ксения Трейстер)... Ее «вдовья» боль в одиноком вальсе сродни шаманству и передается каждому - в публике.
Николай Ростов при каждом появлении на сцене по-детски шумит, хохочет, скачет, принимает театральные позы и играет… в горн - то ли последний романтик, то ли просто ребенок, то ли просто заигрался в войну, даже интонации у него такие, супергеройские, щелкунчиковские (артист Юрий Цокуров, кстати, профессиональный музыкант, баянист). Ох как трудно вспомнить этого ребенка в одиноком солдате, одиноко сражающемся с миром теней в третьей части спектакля… (Такие две разные роли Юрия Цокурова в одном спектакле и под одним именем!)
Боль может быть индивидуальной и групповой: в конвульсиях боли сплетаются на сцене Наташа и Соня, князья Василий Курагин и Николай Болконский, даже Элен и Анатоль Курагины… И катаются - по сцене.
У всякой войны свой «разжигатель»… Есть он и в спектакле вахтанговцев - это Ушелец («тот, кто уходит»). Персонаж Артема Пархоменко - та самая связующая нить «военных» действий внутри персонажей и вокруг них. Безмолвная роль словно звенящая психологическая немота - перед «бурей»… Это он услужливо подает молодому князю Болконскому ёмкость, которая «пожирает» в пламени наследие старого князя Болконского, отца… Это он - услужливо - вкладывает в руку Пьера табурет, как орудие праведного гнева… Это он «копошится» и «пресмыкается» на краю «воронки» от экзистенциального «взрыва» Николая Ростова в единственной батальной сцене спектакля… И его нельзя не заметить. И он не эфемерен, а вполне себе материальный, черный, инфернальный.
Его «говорящие» аналоги - Элен и Анатоль Курагины (Анна Антонова и Владимир Логвинов). Но они всего лишь трикстеры - в сравнении с ним, своего рода «поджигатели» интриги. Механические устройства. Недаром Пьер Безухов берет их двумя руками и, как кули (или нарядные куклы), тащит по сцене и сваливает в одном месте - отслужили, не нужны.
В вахтанговском спектакле есть и еще один трикстер – старшая дочь Ростовых Вера (актриса Ася Домская, она снималась в «Клинче» Сергея Пускепалиса). Эта хрупкая девушка носит… цилиндр. Ее чеканный силуэт виден во всех сценах с Ростовыми, особенно эффектно – на фоне «древнеегипетской» стены, в паре с Соней (актриса заслуженная артистка России Мария Волкова) на «выходах» в свет, в мизансцене с письмом Анатоля Курагина. Но она – отверженная. Упоминание о ней искажает красивое лицо ее матери – старой княгини Натальи Ростовой, Вера – ее боль. Отверженность Веры равносильна… громоизвержению. Когда над младшими Ростовыми что-то гремит (символ нависшей военной «грозы») и они в страхе приседают, в это именно Вера своим цилиндром размахивает и сама не понимает: это само по себе гремит или это ее внутренний психологический «надрыв» нелюбимой дочери вырывается громом…
А что же с МИРОМ?
Основное время спектакля отдано - МИРУ, но что это за мир, скажу я вам. Он хорошо структурирован, и у него есть степени, «степени мира»: Болконские - Ростовы - Курагины…
Болконские – «сердцевина» МИРА, эта высшая степень относится и к отцу, и к детям: умные, волевые, честные.
Следующая степень - Ростовы: каждый из них соткан из эмоций, ничего тут не поделаешь. Но каждый - хороший человек, жертвенный.
«Маргиналы» - Курагины… (без комментариев).
Пространство мира узнаваемо - конечно, бал. Первый бал Наташи Ростовой, ее роковой бал… Светские рауты и салоны.
Каждый выход «света» что тебе дворцовая церемония - статные, важные, блестящие… Еще - ломкие и вычурные, словно в декадентской графике Бердслея.
В первых двух частях спектакля ловил себя на ощущении, что нужно «настроиться» на волну спектакля и… найти Толстого.
В третьей части Толстой сам пришел, причем - буквально, причем - два раза: сперва в глубине сцены, потом в финале. Молча. Окинул взглядом - и прошел.
Величие режиссерского решения в вахтанговском спектакле заключается в том, что самое важное сказано… без слов. Молчаливый и безымянный светлый старец Лев Николаевич и молчаливая тень Ушельца… Мир и война. Не «глобальный» и не «локальный», а интраперсональный (внутриличностный) конфликт.
…мы все солдаты в этой войне, все и всегда… И нечего к этому добавить.
В вахтанговском спектакле мизансцена перетекает в мизансцену - как в motion pictures или словно книгу листаешь. В этом ладном «крое» и «шитье» чувствуется филигранный ансамбль - актеров друг с другом и с режиссером и его постановочной группой.
Духовное перерождение Пьера Безухова ожидалось публикой и случилось финальной точкой - обличением. Не в том месте, как у Толстого, и не в том же (как у Толстого) пафосе, но с толстовским накалом. Для не достигших «просветления» и «очищения» ориентиром могут стать слова Пьера, которые, если их перефразировать, похожи на сarpe diem. Хотя смысл все-таки иной: Пьер имел в виду счастье от наслаждения «простыми» вещами - едой, питьем, разговором…
И только единственное музыкальное произведение Льва Николаевича – вальс фа мажор – звучало реквиемом. О том, о чем мечталось. О том, что не сбылось… О том, как мы хрупки перед лицом войны.
Я просто насладился - в полной мере - и просто рассказал об этом вам, теперь ваш ход и - просто ваш поход в Волковский театр.
Отзывы
Светлана
Некоторые размышления по поводу театрального события:«Война и мир» Театра им. Евгения Вахтангова в гостях у ярославцев
«Русская литература на сцене первого русского театра». Под таким девизом проходил в этом году ХХII Международный Волковский фестиваль в Ярославле. Идея прекрасная, но выполнимая ли? Думаю, что этот вопрос волновал большинство зрителей, пришедших на заключительный спектакль Фестиваля 25 сентября 2022 года. Речь пойдет о постановке «Война и мир», которую представил на суд публики прославленный Государственный Академический Театр имени Евгения Вахтангова.
Возможно ли перевести эпический роман «Война и мир» Л.Н. Толстого на язык театрального искусства, не растеряв при этом многослойности и глубины классического литературного произведения?
Сомненья прочь, если к эпохальному литературному памятнику обращается Мастер, имя которого – Римас Туминас, а воплощают его тончайшие замыслы ярчайшие представители вахтанговской театральной школы. Это не только созвездие блестящих актеров, о чем намерена сказать отдельно, но и всех, кто причастен к созданию спектакля, вся постановочная группа, которая позволила создать не инсценировку романа Толстого, а мощное самостоятельное произведение – спектакль «Война и мир», созданный по всем эталонным канонам театрального искусства. Без сомнения, «Война и мир» — спектакль из числа событийных в российском театральном мире. Гениальность режиссера, в спектакле которого сегодня особо остро звучат размышления о мире, войне, семье, Боге, душе, а философия постановщика основана на глубокой художественной интуиции, каждый, независимо от своих эстетических и политических воззрений, увидит и услышит то, что созвучно его сердцу.
Движение режиссерской мысли ясно и четко. Видимо, поэтому возникает ощущение полноты сценической жизни и безупречной стройности созданной на сцене композиции. Во время спектакля ловила себя несколько раз на мысли, что смотрю балет, когда каждое движение любого персонажа на сцене не случайно, а выверено до сантиметра. Актеры демонстрируют настоящий ансамбль, играют цельно, при этом каждый привносит в общее действо свой ритм и свои индивидуальные интонации. Смелый шаг, когда на сцене не просто мирно сосуществуют, а создают гармоничный ансамбль мастера старшего поколения (народные артисты РФ Людмила Максакова, Ирина Купченко, Ольга Тумайкина, Евгений Князев, Андрей Ильин) и пока еще не всем известные актеры (Ксения Трейстер, Павел Попов , Владимир Логвинов и др.).
Поразил Евгений Князев в роли князя Николая Андреевича Болконского, продемонстрировавший увиденную мною впервые актерскую трансформацию: в течение нескольких минут актер буквально старел на глазах у зрителя, превращаясь в немощного старца. Пьер, устами актера Павла Попова, произносит самые большие и страстные монологи, в которых нельзя не почувствовать терзаний духа Льва Толстого. Сильное впечатление произвела сцена, когда Анатоль Курагин (Владимир Логвинов) появляется инвалидом: немощным, искалеченным, несчастным. Вот так может случиться с каждым: сегодня ты весел, успешен, здоров и хорош собой, а завтра…. Очень хороша Ксения Трейстер в роли Наташи Ростовой. Узнала, что актриса является студенткой театрального вуза, но именно она – открытие и откровение. В исполнительнице покоряет пластичность, естественность, искренняя наивность, очарование юности. Но как убедительны и точны актерские находки дебютантки в двух вальсах: первом, белом, легком и жизнеутверждающем с Андреем Болконским (заслуженный артист РФ Виктор Добронравов) и во втором, черном, трагическом, исполненном около тела умершего возлюбленного, в полном одиночестве, с ощущением безвозвратной потери.
Народные артистки России, которые служат в Вахтанговском театре, – королевы! Каждая из них заслуживает отдельных лестных строк. Ограничусь короткой репликой: выход Актрис сопровождался зрительскими аплодисментами. Рада, что эту столичную традицию подхватили и более сдержанные в проявлении своих эмоций ярославцы.
Если перечислять актерские удачи, то называть надо практически всех. Спектакль соткан из мельчайших нюансов и полон выдающихся актерских работ. Исполнители буквально растворяются в образах своих героев, помогая нам, зрителям, оказаться в единой эстетической среде. Перед нами слаженный актерский ансамбль, в котором личное существование каждого исполнителя подчинено достижению общей цели, позволяющей воспринимать литературных героев как живых людей и максимально остро ощущать глубинную связь с ними.
Размышляя об успехе спектакля, нельзя не упомянуть всю постановочную группу (Адомас Яцовскис – сценография, Гиедрюс Пускунигис – композитор, Анжела Холина – хореограф, Мария Данилова – костюмы, Ольга Калявина - художник-гример и др.). При минимуме декораций (по сути, это только громадная серого цвета стена), развертывается действие, где показана зыбкость любой границы: между здоровьем и болезнью, между миром и войной, между жизнью и смертью. В спектакле принципиально мало цвета, преобладают белый, чёрный и множество оттенков серого, в том числе, и в костюмах героев. Изредка появляются другие оттенки, каждый из которых наполнен определенным смыслом. Лаконимизм внешних атрибутов и философия минимализма обеспечивают зрелищу элегантность и стиль.
Посредством тщательной подобранной музыки, заставляющей порою ронять слезы (в спектакле звучит в том числе П.И. Чайковский, а также молитва «Ты моя Мати, Царице Небесная), достигается эффект исчерпывающей художественной цельности.
Режиссер поставил перед собой феноменально сложную цель – донести до театрального зрителя основные мысли многотомного романа Льва Толстого в максимально концентрированном формате. Он с честью выполнил эту задачу, соединив великую русскую литературу с тончайшим режиссерским и актерским мастерством. Спектакль, длящийся без малого 5 часов, воспринимается удивительно легко, он льется, словно музыка, он ощущается, словно свежий воздух. Поняла, что одного просмотра не хватило, чтобы услышать и понять все, что было сказано. Это ли не повод еще раз посмотреть спектакль или взять в руки роман «Война и мир» Льва Толстого, чтобы испытать это ни с чем несравнимое чувство наслаждения от прикосновения к настоящему искусству.