ОТ ФАРСА К ПАМФЛЕТУ

ЗАМЕТКИ О ПЬЕСЕ Г. БОРОВИКА «АГЕНТ 00» НА СЦЕНЕ АКАДЕМИЧЕСКОГО ТЕАТРА ИМ. Ф. Г. ВОЛКОВА

Прошёл год с тех пор, как администра­ция США объявила о новом «кресто­вом походе» против коммунизма. В начале июня 1982 года президент Рейган явился в Западную Европу в роли своеобразного ком­мивояжера рекламировать преданные неза­долго до этого частичной огласке «директивы об обороне» на все 80-е годы. Добиваясь от своих союзников поддержки политики эконо­мической блокады СССР и мобилизуя их на психологическую войну, президент заявил: «Мы должны оживить и умножить силы для специальных операций, дабы использовать мощь США там, где введение в дело обыч­ных вооруженных сил было бы преждевремен­но, неуместно или неэффективно». Комменти­руя эту выдержку из «деректив», газета «Нью-Йорк таймс» пояснила: «Термин «специальные операции» является эвфемизмом для обозна­чения партизанских действий, диверсий и то­му подобного». Как будто это требовало объ­яснения!

По возвращении в США 23 июня 1982 г. Рейган в штаб-квартире ЦРУ подписал новый закон о засекречивании подрывной работы американских спецслужб. Подписание закона было превращено в торжественную церемо­нию. Сначала он произнес речь перед сот­рудниками ЦРУ, заполнившими зал на тысячу мест. По завершении своей секретной речи ликующий Рейган появился перед зданием ЦРУ. Гремел военный оркестр, услаждавший слух избранной аудитории маршами и мело­диями шовинистических песен. Но еще большее удовлетворение собравшиеся испытали, когда оркестр смолк. Президент произнес в их адрес немало лестных слов, назвав «героями мрачной борьбы в сумерках». Шпионы,террористы и диверсанты были объявлены им участниками великого похода за свободу, глобальной кампании за права человека.

Не правда ли: как много общего у этого сборища с грубым и лицемерным пропагандистским фарсом? К сожалению, фарс и трю­качество в последнее время стали реалиями американской внешней политики, той самой политики «с позиции силы», которую даже некоторые влиятельные деятели Запада счи­тают лишенной здравого смысла.

Однако читатели вправе спросить: к чему столь пространные рассуждения ка темы по­литики? Ведь речь, кажется, должна идти о театральном спектакле. Да, конечно, о спектакле. Но о спектакле, который, вне всякого сомнения, занимает особое место в нынешнем репертуаре театра. «Агент 00» — спектакль-памфлет, несмотря на внешнюю его занимательность и развлекательность. Это -— спектакль, где пропагандистский эффект выражен с предельной четкостью и откровенностью, а направленность политических ассоциаций ни у кого не вызывает сомнений.

Драматургической основой спектакля явля­ется пьеса лауреата Государственной премии СССР, журналиста-международника, немало лет прожившего в США, Г. Боровика. Для многих его выступлений в печати, на радио и телевидении характерна страстная форма памфлета. На этот раз Боровик создал пам­флет драматургический.

Кстати, на ярославской сцене в 60-е годы шла одна из ранних пьес Г. Боровика «Мятеж неизвестных» — политический детектив, рассказывающий о подготовке западными спецслужбами переворота в одной из разви­вающихся стран. Затем драматург написал еще несколько пьес на ту же тему, в том числе — «Интервью в Буэнос-Айресе», кото­рая была с успехом поставлена в Московс­ком академическом театре им. В. В. Маяков­ского. И вот теперь ученик художественного руководителя этого театра народного артис­та СССР А.А. Гончарова — ярославский ре­жиссер В.А. Воронцов предложил свою сце­ническую версию пьесы «Агент 00».

Мы не случайно подчеркнули, что пьеса Г. Боровика послужила именно драматургической «основой» спектакля. Ре­жиссер, естественно, использовал сюжетную интригу пьесы, достаточно бережно отнесся к тексту, реализовал ряд ремарок и указа­ний автора, с которым постоянно встречался в процессе работы. В то же время В.А. Во­ронцов внес в спектакль много нового, соответствующего своему художническому виде­нию проблемы и избранному исполнитель­скому стилю.

Спектакль от начала и до конца выдержан в стиле «трагической клоунады». Именно на этом постановщик сделал акцент, используя самые разнообразные средства: музыку, свет, цвет, пантомиму, танец. Все это в ко­нечном счете создает соответствующую то­нальность спектаклю. Что же касается само­го содержания, то, право же, плоские шутки и кривляния персонажей удивительно напо­минают некоторых реальных американских «клоунов от политики», докатившихся до по­ражающих своей безответственностью заяв­лений о том, что есть «проблемы поважнее, чем мир».

Условность основного исполнительского приема, которым пользуются актеры в дан­ном спектакле — буффонады (особенно распространенного в цирке), требует от зри­телей принятия предлагаемых театром «пра­вил игры» и, даже более того, — частичного включения в эту игру. В связи с этим по поводу спектакля «Агент 00» следует отме­тить следующее: неоднозначность отношения к нему зрителей, как нам кажется, кроется не только в привязанности к устоявшимся театральным идеалам, через призму которых мы оцениваем то или иное произведение. Очевидно, несмотря на всю свою красоч­ность и внешнюю зрелищность (цирковые ат­тракционы, песни, танцы, марши, парады), спектакль все же по каким-то причинам не может до конца «удержать» зрителя, дает ему слишком много возможностей рассла­биться, отвлечься. В особенности в первом отделении. Так что же это за причины? Од­ной из главных, на наш взгляд, является «не­ровность» драматургического материала.

Выше мы уже отмечали, что пьеса написа­на автором в духе политического памфлета. Однако памфлетность эта выражена не столько в самом тексте, сколько в тех идей­ных выводах и оценках, которые должны сделать сами зрители спектакля. Что же ка­сается пьесы, то она вполне может быть прочитана театром и как политический де­тектив, и как философская притча, и как са­тирическая (политическая) комедия. Это до­казывает и сценическая история пьесы «Агент 00», идущей, например, в театрах Во­ронежа, Костромы и других городов. Избрав жанр фарса («трагической клоунады»), В.А. Воронцов усилил политическую актуальность пьесы.

Во втором отделении действие выглядит гораздо более динамичным и цельным, не­жели в первом. Неудачны некоторые мас­совые сцены, в которых заняты «униформи­сты» — студенты театрального вуза. Следо­вало бы поискать более яркие краски для номера с ансамблем «ЗО-герлз-ЗО». Девуш­кам можно было бы предложить более эф­фектные костюмы, выражающие идейно-ра­зоблачительную функцию этого номера, уси­лить оригинальность хореографии.

Нелегкую задачу поставил режиссер перед актерами. Спектакль исключительно сложен в техническом отношении: действие происхо­дит на цирковой арене, здесь много трюковых элементов, работать приходится с непри­вычными для драматического актера снаря­дами. Все это требовало немалого физиче­ского напряжения, сноровки, а подчас и спортивной тренированности. И все же театр, в какой бы исполнительской стилистике он себя ни выражал, всегда остается театром!

На первый взгляд кажется: какие уж тут могут быть образы, если они создаются сред­ствами клоунской буффонады. Но ведь даже в средневековых театральных фарсах образы-маски, лишенные индивидуального начала (глупый муж, сварливая жена, врач-шарлатан), представляли собой попытку создания социальных типов. В данном же случае ре­жиссер требовал от актеров такого харак­тера игры, такой степени точности и изобра­зительной остроты, чтобы вся эта компания «секретных агентов»-паяцев своим сцениче­ским существованием «работала» на динами­ку театрального действия. А вслед за этим и на мысли зрителя, от фарса — к памфле­ту, от развлечения — к гневному и страст­ному политическому разоблачению.

Эту трудную задачу актеры выполнили. Все они — и народная артистка РСФСР Н.И. Терентьева, и актеры И.К. Колесников, Т.Б. Иванова, В.М Шибанков, Е.И. Князев, Ю.И. Бабурин, В.К. Соколов, Н.Н. Серге­ева, А.П. Шумилов, М.Д. Левченко, и сту­дентка театрального вуза И. Сидорова — ка­кие бы функции в спектакле ни выполняли и каким бы сценическим временем ни распо­лагали — работали с полной отдачей и, что немаловажно, предстали перед зрителем в новом, необычном актерском качестве.

Режиссер театра В.А. Воронцов — худож­ник ищущий, экспериментирующий. Он за­ставляет артистов открывать в себе все но­вые и новые грани и возможности. То он вместе с исполнителями «проходит» школу углубленной психологической драмы, ставя сложнейшую пьесу О. Заградника «Мелодия для павлина», то увлекает коллектив попыт­кой освоить философский театр Б. Брехта («Трехгрошовая опера») и для этого не в теории, а на практике изучить элементы зна­менитой брехтовской техники. Режиссер учится сам, накапливая постановочный опыт, учит актеров, делая их более гибкими и изобретательными, а значит — и более ин­тересными для нас, зрителей. Но главное в этом поиске — идейно-воспитательный эф­фект спектакля, воздействие многообразными средствами искусства на духовный мир чело­века, обогащение его эстетической культуры.

В. ТОМАШОВ,

доцент Ярославского государственного университета,

кандидат философских наук

(Северный рабочий, 1983, 1 июня)